У дороги дом стоит,
в доме старый дед сидит.
Уложив ладони горкой,
он в окошечко глядит.
Не розы с непокорными шипами
и не гвоздики, скромные на вид, –
ты вдруг положишь взорванную память
на рубленый кладбищенский гранит.
А скорбный марш, заплёскивая душу
в пронзительной литавровой волне,
вознёс над миром сгорбленных старушек
как вечное проклятие войне.
Где обелиск звездою раззолочен,
плечом к плечу, захолонев от ран,
летят они сквозь росчерк смертных строчек,
они, что выжить приказали нам.
А над землёю май качает марши,
в тяжёлых почках золотеет мёд…
И кто из нас моложе или старше –
сегодня ни один не разберёт.