9 МАЯ

Кто-то бредит. Кто-то злобно стонет.
Кто-то очень, очень мало жил.
На мои замерзшие ладони
Голову товарищ положил.

Возвратившись с фронта в сорок пятом,
Я стеснялась стоптанных сапог
И своей шинели перемятой,
Пропыленной пылью всех дорог.

Я порою себя ощущаю связной
Между теми, кто жив и кто отнят войной.
И хотя пятилетки бегут, торопясь,
Все тесней эта связь, все прочней эта связь.

Целовались. Плакали и пели.
Шли в штыки. И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.

Приходит мокрая заря
В клубящемся дыму.
Крадется медленный снаряд
К окопу моему.

Снова крик часового: «Воздух!» –
Деловитый, усталый крик.
Кто-то вяло взглянул на звезды
И опять головой поник.

Я хочу забыть вас, полковчане,
Но на это не хватает сил,
Потому что мешковатый парень
Сердцем амбразуру заслонил.

Только что пришла с передовой,
Мокрая, замерзшая и злая,
А в землянке нету никого,
И дымится печка, затухая.

Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.

Я только раз видала рукопашный.
Раз – наяву и сотни раз во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Когда, забыв присягу, повернули
В бою два автоматчика назад,
Догнали их две маленькие пули –
Всегда стрелял без промаха комбат.

Я – горожанка. Я росла, не зная,
Как тонет в реках медленный закат.
Росистой ночью, свежей ночью мая
Не выбегала я в цветущий сад.

Дочка, знаешь ли ты,
Как мы строили доты?
Это было в начале войны,
Давно.

Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.

Трубы. Пепел еще горячий.
Как изранена Беларусь…
Милый, что ж ты глаза не прячешь?
С ними встретиться я боюсь.

Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы – девчата,
Похожие на парней.

Ко мне в окоп сквозь минные разрывы
Незваной гостьей забрела любовь.
Не знала я, что можно стать счастливой
У дымных сталинградских берегов.