Первая военная зима.
Обескровленные реки стали.
Ветры,
           сталью проводов звеня,

Нам никуда от этого не деться:
Прорвётся сквозь мажорные тона
Худое и заплаканное детство
С медалями заплаток на штанах.

Фронтовые поэты.
В землянках, в блиндажах и каптёрках,
в заскорузлых шинелях,
в линялых своих гимнастёрках

Нас не учили, как под танк бросаться,
И амбразуру вражью как закрыть,
И на врага живым тараном мчаться…
Но нас учили

То начало вспоминать не стыдно,
То начало вспыхнуло надеждой:
От Урала, от стального тыла
Вдруг дохнуло силушкою прежней...

Был озабочен очень
Воздушный наш народ –
К нам не вернулся ночью
С бомбежки самолет

Когда, забыв присягу, повернули
В бою два автоматчика назад,
Догнали их две маленькие пули –
Всегда стрелял без промаха комбат.

Автобус в пятьдесят четвёртом…
Слепец с тальянкой на ремне
Пропитым голосом нетвёрдым
Запел, гнусавя, о войне.

Броня от солнца горяча,
И пыль похода на одежде.
Стянуть комбинезон с плеча –
И в тень, в траву, но только прежде

Ты написал, найдя случайный адрес,
И я не знала, кто ты и какой.
Но прежде неизведанная радость
В меня вливалась каждою строкой.

Закрою глаза я
и вижу:
В осеннем смоленском лесу,
Булгача болотную жижу...

Земля моих предков – в тумане густом,
Он черной повис пеленою:
То раны дымятся на теле родном,
Истерзанном дикой ордою.

Бой спадает, и вскипает, и рокочет.
Неотступно смерть над самой головою.
Лес руками переломанными хочет
Небо синее нащупать над собою.

Там были бедность, ранний голод,
Там породнился я с тоской,
Но все ж мне дорог этот город,
Такой земной, такой морской.

Старались, возводили дом,
Детей добру учили.
Тому, как мы теперь живём,
Где отыскать причины?