У костра сидели мы, и тихо
Палкой ворошил я угольки.
Белая, с прожилками гречиха
Полоскалась около реки.

Мой отец погиб за Ленинград
рядовым солдатом без наград,
похоронен был в окопе тесном
на пригорке, ныне неизвестном.

Тоска одной в беде бессонной,
Сидеть без дела не смогла:
На оборонный, на патронный
В войну работать мать пришла.

Какой-то хищник, «тигр» или «пантера»,
От времени проржа́вевший насквозь,
Откроется вдруг взгляду, как химера
Былой войны…

Лишь светлый вечер синевою
Коснётся улиц на ходу –
Я, как мальчишка, над Невою
Салюта праздничного жду.

Сегодня ты выпрямишь спину опять,
Далекая, незнакомая мать.
Ночь Африки, словно могила, черна,
На голый череп похожа луна

Мой отыщется след
Там, где шли мы в походы,
И в подшивках газет
За блокадные годы…

Был он пасынком тыла,
И его, как смогла,
Не родня приютила –
Станция Юшала*.

Когда, упав на поле боя –
И не в стихах, а наяву, –
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву,

Ты в рост распрямлялся под пули
в минуты смертельных атак,
А я, если надо, смогу ли
подняться гражданственно так?

Над Днепром сто громов гремело,
Над Днепром от гари – темень…
И вас тридцать в шинелях.
И ты – командир над всеми.

Нас по дорогам той войны
везли машины.
Нас уносил от тишины
их бег мышиный.

Лед на речке поплывет,
Зацветет земля.
Загрустит и ждать придет
Кто-то в сад меня.

Где наши ленинградские дороги,
Бомбёжек раны,
шрамы артогня?..
Обычно...

Нужна ли кому-нибудь повесть
О ветром развеянных днях?
Евразии каменный пояс
Со свистом прорезал наш поезд