Он был беспомощно-смешон в строю:
Как поварской колпак, сидит пилотка,
Похожая на длинную змею,
В пыли дорожной тянется обмотка.

Я песню уважаю с детства,
С того уральского села,
Где пихты зимами одеты
В ненарушимые снега...

Я очень люблю картошку.
Картошку жёлтую,
Картошку красную,
Картошку чёрную, из костра…

Всю зиму таяло и таяло.
А подошла пора весне –
И словно бы зима оставила,
Забыла что-то: выпал снег.

Опять копаю огород,
Опять земля – сплошная глина.
Отец, поди, уже берёт
Один из секторов Берлина.

Там, под Бежецком, живёт
Одинокая берёза –
Тётя Тоня, счетовод
Прежде славного колхоза.

Я друзей обманывать не стану,
Сердце не грубеет на войне;
Часто дочь трёхлетняя Светлана
Мысленно является ко мне.

Черёмуха у дома отцветает,
На смену ей туманится сирень,
И тишина, как странница святая,
От глаз людских бредёт который день.

Как брови, разошлись дороги
В глухой степи на Запорожье.
Ночь села, подогнула ноги
И утра ждет на раздорожье.

Я по свету немало хаживал,
Жил в землянках, в окопах, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.

В морозной мгле мы выходили в море,
Ломались льдины около бортов,
Все было белым в пасмурном просторе
Не в меру крепких в эту зиму льдов.

Всю ночь мы уходили большаком.
Горел июль.
Навстречу шла пехота.
Дымились паром мстинские* болота.

Беловежская Пуща. Витово.
Дым солдатских землянок в лесу.
Это время, тобою забытое,
Я, как песню, сквозь жизнь несу.

Немало лет мне душу жжёт
Та песня, всем знакомая.
Она и нынче нас зовёт:
«Вставай, страна огромная!»...

Кровавый изверг – под Москвой,
Суров и грозен час!
Товарищ воин! За тобой
Весь мир следит сейчас!