Ты сны мои предгрозовые
Не покидала ни на миг.
И я узнал любовь впервые.
Но близились сороковые

Враги сожгли отцовский дом
И мать родную расстреляли.
И земляки на фронт о том
Солдату правду написали.

В центре России оно – в Подмосковье.
Прижалось к горе, как родинка к лицу.
Памятью каждый из нас прикован
К этому маленькому сельцу.

Их мать вскормила и вспоила,
На них загадывала сны.
Она для мира их растила,
А получилось для войны.

Гнула буря дерево сурово –
Вся в росе, лежит под ним земля…
Скакуна оседлываю снова
И скачу в далекие поля.

Молчит солдатская гармошка…
Грустим о русом пареньке…
Ещё дымится «козья ножка»*
В его откинутой руке.

«Ветеран» – такого слова не было.
Было – точно помню – «фронтовик».
Привилегий для себя не требовал
И калека даже – привык.

Во мне уже ни жалости, ни злобы.
Мне девять лет, я видел всё что мог.
Мне снится сон, во сне шикуют «жлобы»
и спит сержант, вернувшийся без ног.

Аджимушкайские мальчишки,
Десятилетние солдаты,
Как рано вы из детства вышли
И на учет войною взяты.

Война, как буря, пронеслась,
И небо снова в синеве.
Но пороха следы у глаз –
Он опалил ресницы мне.

Увязли в грязь. По сторонам –
Вода меж кочек тут и там,
Березы стройные стеной
Вокруг стоят передо мной.

Покинув бомболюки,
летела смерть к земле,
и вечные разлуки
таились в полумгле.

Помню: Настя читает,
Мать сидит за столом
И с письмом начинает
Разговор,

Днепр и Лютеж* – вершина жизни,
Днепр и Лютеж – моя судьба.
В трудный час мой, моя Отчизна,
Не была я, поверь, слаба.

Когда цветы побед взойдут
и я вернусь в свой край родимый,
я на колени упаду
и поклонюсь земле любимой.