Когда-нибудь, в один из дней весенних,
А может быть, в один из зимних дней,
Войду я наконец в родные сени
И молча встану у родных дверей.

С милым домом разлучённые,
В горьком странствии своём
Пьём мы только кипячёную,
А сырой воды не пьём.

Пахло пылью, шлачным перегаром,
Ржавчиной военных дней, когда
Я, окутан паровозным паром,
С жадностью глядел на поезда.

На деревьях повис рассвет,
Неподвижный и серый…
…Это было за много лет
До новой эры.

Путь-дорожка фронтовая,
Остановка невзначай.
Ты меня, моя родная,
Среди прочих отличай.

Я уходил тогда в поход
В далекие края.
Платком взмахнула у ворот
Моя любимая.

Война Чукотку обошла.
Солдаты Север заслонили.
Но похоронки в женщин били,
И стала мать как снег бела.

Кинофильмы ценю о войне –
Обо всех и чуть-чуть обо мне.
Это я марширую в строю
И военные песни пою.

А за домом моим благодать, благодать.
Там просторное поле – краёв не видать!
То-то с хлебушком будем – накормим страну,
А коль будет, то сдюжим любую войну.

Мне бы ясную погодку,
Крупной ряби сарабанду,
Поворотливую лодку,
Расторопную команду.

Снегопад лохматой лапой
Прошуршал, весной гоним…
Я во сне кричала: «Папа!..» –
И бежала я за ним.

Если б не упрямство Ривы,
Может, все б остались живы –
И она, и старики,
И дочурка с белым бантом...

Было смехом да играми ты небогато.
Подпоясав фуфайку, в морозном тумане,
С топором на плече, с коркой хлеба в кармане
Я с друзьями пришёл на делянку когда-то.

Поезд идет на запад.
Поезд идет к Москве.
Елей пушистые лапы
Тают в ночной синеве.

Разве мне уже возврата нет
В ту страну, где пронеслись галопом
Тридцать весен, размывая след
Моего стрелкового окопа?