Стоит, не говоря ни слова,
Потупив мужественный взгляд,
Солдат из армии Чуйкова*,
Оборонявший Сталинград.

Мы шли, блиндажи очищая,
Блокируя дзоты врагов.
Над нами луна молодая
Катилась среди облаков.

Учила жизнь сама меня.
Она сказала мне, –
Когда в огне была броня
И я горел в огне, –

Стоит, беспомощный и жалкий,
В лохмотьях крупповской брони
Немецкий танк у перелеска
Под вешним проливным дождем.

О, пусть раздастся гром победы!
Хочу приблизить этот час.
По белому большому свету
Так много нас, так много нас.

В сырой степи под Перекопом,
Где мы ломали рубежи,
Где были длинные окопы,
Рвы, загражденья, блиндажи

Я только раз был в самоволке –
Отстал на марше от ребят…
К моим ногам швырнуло с елки
Дождем исхлестанных совят.

Дремотно светит каганец,
Мать за полночь все бьет поклоны
И спрашивает у иконы:
– Когда ж конец?

Как часто снятся по ночам
Бойцы с тяжелою судьбой,
Приходят будто невзначай
Поговорить опять со мной.

Нам зарево пожаров освещало
Дорогу от села и до села.
Но в нас сильнее ненависть пылала,
И, хоть прошли с боями мы немало

Свой горный край все больше познавая,
Родной Свердловск я крепостью назвал.
Тут каждый камень – башня угловая
И каждый холмик – неприступный вал.

Воротясь с великой войны,
Я у дома сижу своего.
Я живым воротился с войны,
Но, увы, не забыл ничего:

Печальное было время:
С утра до вечерней тьмы
Боев многотрудных бремя,
Крепясь, выносили мы.

Телефон за стеною
У соседа в квартире
Звонит и звонит,
Будто мне с поля боя

Лютует Гитлер оголтелый –
Тесны Германии границы.
Чтоб выйти за ее пределы,
Он кровью мир залить грозится.