Средь многих дел, поступков и событий,
Успех и горе – всё перенеся,
Тот выпуск сорок первого забыть ли
Всем нам, кому давно за шестьдесят?

У вырванной снарядом ивы,
Среди обугленных ветвей
Воззвал ко мне птенец визгливо
Всей желторотостью своей.

Нет, не до седин, не до славы
Я век свой хотел бы продлить,
Мне б только до той вон канавы
Полмига, полшага прожить;

Батя горестно пел…
Восемь душ – забота!
В месяц дважды хмелел,
Приходя с завода…

Ещё ты ползёшь по сумётам**,
Но считана, считана жизнь…
Фельдфебель***, припав к пулемёту,
Минуты твои сторожит.

Вчера был бой. Сегодня тихо слишком.
Весна на фронте! Небо – без границ.
Стоит у пушки молодой парнишка
И слушает веселый гомон птиц.

Аромат клеверов.
Тихий плеск вечеров
И рыданье гармони.
Звёзды падают в ров.

Я сегодня расскажу вам про дорогу в Тчев,
Как на пыльном перекрестке битых три часа
Я стоял ошеломленный, вовсе проглядев
Всё видавшие на свете синие глаза.

Опять звучит сигнал ночной тревоги.
Орудья бьют, – как видно, до утра.
И за рокадой*, вдоль ничьей дороги,
Пылают, словно свечи, хутора.

Меня будят в ночи эшелоны.
Я бродил по вокзалам голодным.
В сорок третьем,
в солдатских теплушках,
Я впервые узнал об игрушках.

В чем слава солдат, уходящих в атаку, –
Глазам не увидеть, рукам – не объять.
Она не жестянка нагрудного знака,
И слово не в силах ее передать.

В золотых просторах Украины
Мы привыкли мыслить и творить,
Вечерком под кроною осины
С девушкой любимой говорить.

Всей деревней садим мы картошку.
Вся деревня – бабушки одни.
Больше не едят они окрошку –
Нет у наших бабушек родни.

Гитлер начал войну в воскресенье.
Вдруг. Внезапно. Как землетрясенье.
В тот же день я был призван и форму надел,
Отрешился от штатских мыслишек и дел,

Дрался с немцами под Курском
Он на огненной дуге.
И в село солдат вернулся
На единственной ноге.