Кричал отчаянно: – Не тронь! –
Не только лишь от боли. –
Как я потом возьму гармонь –
Одной рукою, что ли?

Я жив-здоров. Ну что писать?
Вот привелось и мне
Страну родную защищать
С оружьем на войне.

Январский день морозный ярок…
В шинель солдатскую одет,
Держу я Родины подарок –
Пурпурный шелковый кисет.

Я раньше часто проезжал
Село, где танк на пьедестале,
Где наш народ врага сдержал
И сосны часовыми встали.

Метров двести – совсем немного –
отделяют от нас лесок.
Кажется – велика ль дорога?
Лишь один небольшой бросок.

Немец нервно дергал вожжи,
Полный ярости и зла:
На дороге стала лошадь
И вперед никак не шла.

Стоит, опершись на костыль,
Один под стынью небосвода,
Далёких лет живая быль –
Солдат войны, солдат свободы.

Не сосчитать тревожных звёзд солдатских,
Которые остались от войны
На всех дорогах, на могилах братских,
Где спят Отчизны верные сыны.

Я выстрелов не слышала ни разу,
И взрывов не пришлось увидеть мне.
По книгам, кинофильмам и рассказам
Я очень мало знаю о войне.

Мы чуть не сутки без просыпу
В траншее спали у Днепра…
А немец сыпал, немец сыпал,
Воронки рыл у переправ.

Далека военная молодость,
Отоснилась давно беда,
Но всё дышит Ладога холодом,
Как тогда…

Только фара мелькнет в отдаленье
Или пуля дум-дум прожужжит –
И опять тишина и смятенье
Убегающих к югу ракит…

В двухсветных залах Русского музея
Я с необычной жадностью глядел
На воплощенье красок Зюйдерзее,
На паруса испанских каравелл.

Говорил он когда-то дивчине,
Углядев её в светлом окне:
– Ты красивой была при лучине,
А при солнце прекрасней вдвойне.

Ещё в очередях стояли разных,
И номера синели на руке…
Решил нам ЖЭк на новогодний праздник
Устроить ёлку в красном уголке.