Один упал головой к Москве.
Другой упал головой к Берлину.
А где-то матери плачут две –
У них и было всего по сыну.

Война. Сибирь. Зима. Наш класс холодный.
Сижу за партой, сгорблен и угрюм,
И вывожу: «Дорогою свободной
Иди, куда влечёт… свободный ум…»

Теперь, когда артподготовка
Грохочет, словно гром из тучи,
Как брат, клянусь тебе, винтовка,
С тобой я буду неразлучен.

Эшелоны гремят обратные,
посреди зимы,
и китайские аккуратные
отстают дымы.

Свеча беды далекой
Горит в окне.
Что жизнь была нелегкой –
Простится мне.

– Мама, глянь-ка: братишка! Живой! –
Закричала с испугом сестрёнка.
Под стеклом над её головой
В тёмной рамке моя похоронка.

Ещё ничто не предвещало
Налёта западной грозы,
Ещё лазоревка трещала
В зелёных зарослях лозы.

Глухое протяжное пенье,
Сизифов бессмысленный труд.
На грузных платформах каменья
Живые скелеты везут.

Когда мой взвод несет потери
И нам нельзя ни шагу вспять,
Я должен знать, кому я верю.
Я должен знать.

Руль со звонком,
седло,
колёса,
рама...

Давнее детство, рассказывай,
Как целый день напролёт
Девочка в городе Глазове
Взрослые песни поёт.

Мы идем…
Каждый тих и строг.
Зной висит пеленой сплошною.
Зной колышется надо мною

На полотне на миг короткий
Война нежданно ожила…
Шла шляхом маршевая рота,
К передовой не в ногу шла.

А юность всё-таки была
В тылу военном, в голодухе.
В свой срок, как до войны, цвела
Черёмуха по всей округе.

Курск на войне почти сгорел,
Но, возрожденный, он моложе,
А я, как видно, постарел.
И это не одно и то же.