Я вас люблю, как любят всё, что мимо
Промчалось, не убив, когда могло.
Я вас люблю и вами я любима
За то, что не убили, а могли...
Из горящего поезда на траву
Выбрасывали детей.
Я плыла по кровавому, скользкому рву
Человеческих внутренностей, костей...
Пилот, который летал надо мной, –
Коричневая чума, –
Скалился и хохотал, как больной,
Который сошёл с ума.
Он реял в летающем сундуке,
В лобовое влипал стекло.
Я видела свастику на руке
И то, что со лба текло.
А ещё я видела красный круг
Паровозного колеса.
И от ужаса мне не хватало рук,
Чтобы закрыть глаза,
Потому что не двигался паровоз,
Но кровавый туман и чад
От на месте вертящихся шёл колёс
И чугунный стонал рычаг –
Словно в локте согнутая рука,
Оторванная от тела,
Чтобы колёса паровика
Посмертно она вертела!
Так на пятом году мне послал Господь
Спасенье и долгий путь...
Но ужас натёк в мою кровь и плоть,
И катается там, как ртуть!
И, когда засыпаю лицом к луне,
Так горько во сне я плачу,
Что слёзы мои текут по стене,
В которой я память прячу.