Осеннее хмурое утро.
Вагоны на рельсах рядком.
В них – дети, и утлая утварь,
И горе на тряпках ничком.
Ты, говорят, пред жизнью виновата,
Что не была светла и весела…
Но в юности не принца, а солдата
Ты с поля боя, Золушка, ждала.
А ласковые феи за тобою
Не присылали золотых карет.
И ты, невеста, сделалась вдовою,
Навек вдовою в девятнадцать лет.
Бывает – у невесты отбивает
Разлучница любимого её…
Война не отбивает – убивает.
Я говорю не только про твоё.
Вас было много, Золушек безвестных,
Чьи руки перепачканы в золе,
Чьи женихи, не возвратясь к невестам,
Лежали молчаливые в земле.
И вы сжились с бедой, с военным хлебом,
С морщинками на молодом лице.
Вы башмачка под черным звездным небом
Не оставляли на чужом крыльце.
А годы шли. Кареты мчали мимо
На бал других. Но, строги и тихи,
Вы знали только труд неутомимый
И не вошли в легенды и стихи.
Но если б, все пересчитав утраты,
Строка вам дань по праву отдала,
Она бы не казалась виноватой,
Что не была светла и весела.
Я помню вас не в пышных бальных залах,
Не в туфельках хрустальных, не в парче,
А у теплушек ночью на вокзалах
С картофельною тяпкой на плече.