БУРЯ
Разгуделась придорожная струна,
Поразохался корявый березняк.
Ой, душа моя, родная сторона, –
Обезлюдевший тоскующий большак.
«Извещаем… за Отечество… с врагами…» –
В черной окаемке пять казенных строк.
Заходила ходуном божница, закачалось под ногами,
Надавил на темя горбатый потолок…
Отдышалась. Встрепенулась. Пестерёк внесла с придела:
Сдунула солинку с распашонки, расчесала русый завиток.
Тихая, как виноватая, глядела –
Ни проклятья, ни полстона, видит бог!
А кругом плясал, гудел зеленый пламень,
Бил огонь оледенелый: всё – в лицо, в лицо, в лицо.
Почтальонка ей: «Поплачь – душа не камень…»
А она соседок проводила на крыльцо.
Вышла за калитку, огляделась: всё как было –
Грозовеет небо, сиротеет поле… И, скупых не пряча слез,
Сухонькой рукой бумажку стопудовую сложила:
«Будет, бабоньки: разви ́днело – пора на сенокос!»