Две женщины встретились в центре города –
Одна в чёрном, другая – в белом.
Та, что в чёрном, безмолвно и неподвижно
Замерла у огня, бегущего из-под мраморных плит.
И я,
Пожалуй, видел всякое.
И я на трудностях мужал…
В тот год
Надрывно бабы плакали
По уезжающим мужьям.
А мы,
Пострелы босоногие,
Стесняясь чувств,
Стесняясь слов,
Руками маленькими трогали
Шинели новые отцов.
Мелькали котелки и кружки,
Гудел
И замирал перрон,
И плыли медленно теплушки
За дальний синий перегон.
И я,
Пожалуй, видел всякое.
В тяжёлый год
Взрослел, мужал…
Входила в сумрачную слякоть
В наш дом тяжёлая нужда.
И суп делила несолёный,
Делила пресный хлеб пайка,
Стелила жёсткую солому
Под наши детские бока.
А ночью
Залпы били глухо,
И, протыкая тьму насквозь,
На нас в окно глядела сухо
Горсть раскатившаяся звёзд.
Мы, дети,
Свой мирок разрушив,
Впервые видя смерть и кровь,
В тот год
Сердцами сводки слушали
Советского информбюро.
И помню,
Мы, войдя без спроса
На митинг
В многолюдный зал,
Стояли в полный рост
Со взрослыми
И пели «Интернационал».
И, может быть,
В тот год тяжёлый
Мы научились понимать
И вкус воды,
И сладость соли,
И в полном смысле слово –
Мать.
Не белоручками росли мы,
Навстречу выходя ветрам…
В тот год
Советская Россия
Вручала будущее нам!