Вроде повезло ей, тетке Даше –
получила сразу два письма.
Радости-то сколько, если даже
и не больно грамотна сама!
С поля Марсова вдоль Мойки
растеклась голубизна.
Вижу, пленные на стройке
тихо жмурятся: весна.
Даже фрицы, даже фрицы
загляделись на стрижей.
Вот какой-то жалколицый
улыбнулся до ушей.
Пусть, заметив конвоира,
поперхнулся и – молчок.
Необъятный воздух мира,
он коснулся наших щек!
О, не тот внезапный «Воздух!» –
где стоишь, там и ложись.
Он – в деревьях, в птичьих гнездах, –
не бессмертие, а жизнь!