Из палат госпитальных – не в хаты,
В зимний бор – дом для многих полков.
Полк нашли. Ну а чем виноваты,
Что без ложек мы и котелков?
Тяжеловесность канонады.
Грома топочут как слоны.
Идем без строя, без команды,
Под балалайку в три струны.
Патроны. Антрацит махорки.
И так люба нам в этот день
Нехитрая скороговорка,
Припевка наших деревень.
А нам еще за немцем гнаться
С граненой ясностью штыков…
«Семеновну» сержант Игнатьев
Вел от смоленских большаков.
За ельником – безлюдный хутор,
Приют полынной тишины.
«Семеновну» поем, как будто
Уже домой идем с войны.
Поем, покуда нам поется,
Поют и ветер, и сосна.
Неведомо, где оборвется
Недозвеневшая струна.
Сухой песок, сухие гати…
И у балтийских берегов
На дюны пал сержант Игнатьев,
На бивни сломленных громов.
Чернеют выжженные дюны,
Чернеет глыба валуна…
Текут оборванные струны:
«Се-ме-нов-на, Ива-нов-на…»
Еще не раз грозу услышит
И тишину примолкший взвод…
И кто-то реквием напишет –
Всего-то двадцать лет пройдет.