Дом с разбитой готической башней,
с развороченной взрывом стеной,
еще ночью гудящей – вчерашней, –
огнедышащий был и живой.
От бега задохнувшийся связной –
пот по щекам, кривые брови взмокли.
А солнце катится. И дышит бой,
И офицер в кустарнике с биноклем.
И он увидел хутор, крутояр*,
солдат, пересекающих яругу**.
Звенит над ухом яростно комар.
Весна раскрашивает, как маляр,
в зеленое и пестрое округу.
И он увидел: в пламени поветь***…
Стремительна атака, как пружина.
И офицер, чтоб лучше разглядеть,
раздвинул ломкие кусты крушины****.
Бесплодные, в пролысинах поля,
над всем войны навязанное иго.
Враги – назад, через плетни, за выгон,
сползают в дол по гривам ковыля!..
Он усмехнулся: «Русская земля
покатая, как русская коврига*****».
Но взрыв.
Визжит снаряд один, другой…
Игольчатая зыбь бежит по колее.
Относит ветром дым.
Не может быть? Да, он ступить не может.
А жаворонок в синеве висит,
а корни трав приникли жадно к влаге,
а медсестра настойчиво твердит,
что медсанбат недалеко, в овраге.
От злости выругался: «Черт – не встать!»
Швырнул растерзанный сапог в траншею.
«Что делать там? Матрасы обминать?
Еще облатки****** запивать успею».
Он этот бой семь дней в себе носил,
семь дней в душе сперва сраженье длилось.
Да у него теперь не хватит сил
отдать его слепой судьбе на милость.
Он – там, с солдатами. Взят крутояр…
Корчуют бомбы сад. В дыму строенья.
Там мысль его, как молнии удар,
там ненависть его, как вдохновенье.
А степь раскинута, как западня,
дрожит в ознобе, будто в лихорадке.
Его среди кромешного огня
несут бойцы вперед на плащ-палатке.
* Крутой, обрывистый берег.
** Яруга – овраг.
*** Нежилая пристройка к деревенскому дому.
**** Крушина – растение, другое название – «волчьи ягоды».
***** Большой круглый хлеб ручной формовки.
****** Облатка – капсула для приема порошковых лекарств неприятного вкуса.