БАЛЛАДА О ЖЕЛЕЗЕ

Был близок май. И люди жили верой,
Что День Победы где-то недалёк.
Но шёл на смену солнечному серый,
Сырой, совсем не праздничный денёк.

И люди снова сердцем суеверным
С предчувствиями сладить не могли.
Ведь и в конце войны, как в сорок первом,
Им с почты похоронные несли.

И как же неожиданно у клуба –
Так, будто бы не радиоволна,
А молния вошла в динамик грубо, —
Гром прокатился: «Кончилась война!»

А бабы – пусть в ту пору кто у печи,
Кто у корыт, кто около коров, –
Но, бросив всё, скорей платки на плечи
И к площади бегом со всех дворов.

И грудь спирало им – но не от бега,
А оттого, что были за спиной
У каждой больше, чем четыре века, –
Четыре года, полные войной.

Неужто всё?! И можно отдышаться,
И рассмеяться, обнимая всех.
Но плакали, не в силах удержаться,
Не в силах сразу перейти на смех.

Как будто душу облегчали плачем,
Роняя слезы, как росу с берёз.
«Кто ж нас осудит? Мы от счастья плачем.
В войну мы не показывали слёз».

Но видел гармонист: нужна разрядка.
И вот, ногой протезною стуча,
Он сквозь толпу протиснулся. Трёхрядка,
Как женщина, скучала у плеча.

Её ладов мотив неприхотливый
Был как любовь, что высказана вслух.
И мысль о встрече, скорой и счастливой,
Захватывала дух у молодух.

Ну кто б тут устоял перед трёхрядкой,
Когда «Победа!» слышалось вокруг!
И пусть сперва неловко, пусть с оглядкой,
Но выходили женщины на круг.

Ах, как легко, как плавно их кружило!
Как будто муж пришёл уже к семье.
Как повезло им всем, чьё счастье – живо!
Как мало, их, везучих, на земле!

Стояли вдовы, будто бы сторонкой
Их обошла гармонь, к другим спеша.
Убитая однажды похоронкой,
Не воскресала женская душа.

Но не было в ней, скорбной, ни укора,
Ни зависти к веселью самому.
Смерть на войне не делала разбора
И льгот не обещала никому.

Ни в чём уж тут мужья не виноваты:
Кто жив и те, что во поле легли, –
Все были долгом призваны в солдаты
И лишь сберечь не все себя смогли.

Знать, на роду им выпал этот случай,
Чтоб защищать земли такую пядь,
Где не уйти от смерти неминучей,
А коль уйти – Россию потерять.

Да будет им земля навеки пухом...
И отдых дал вдруг гармонист мехам,
Как будто он и вправду чутким ухом
Все мысли вдов, все чувства услыхал.

Эх, знать бы, что сыграть им нынче, вдовам...
И он шагнул к ним вроде невзначай
И взял аккорд: мол, поплясали вдоволь,
А где же песня?.. Бабы, выручай!

И начал сам, как утки и два гуся
Летят, а кто-то, милого любя,
О нём поёт и плачет: «Не дождуся!..»
А это бабы пели про себя.

А в песне мил уехал – за Воронеж,
Как если б в жизни без вести пропал.
И стонет сердце: друга не воротишь,
Ох, не вернёшь — он смертью храбрых пал.

Он пал во имя праздника Победы,
Во имя жизни, чтоб живущим жить.
И время, бабы, позабыть вам беды,
И время, вдовы, слёзы осушить.

И время вспомнить: павшими завещан
Вам, милые, не только отчий дом,
А целый мир! И кто же, кроме женщин,
Его согреет рук своих теплом?

Кто, кроме вас, его поля распашет,
Его поднимет на ноги сирот?
Вам за себя работать и за павших...
Боль болью, ну а дел невпроворот.

А жизни ход, что время, бесконечен.
А жизни как дорога ни крута,
Маршрут её в грядущее намечен,
Лежит в её основе доброта.

И пусть, казалось, песня не об этом,
Но, грустная и светлая сама,
Она и души наполняла светом,
И освещала лица и дома.

И не было ни пасмурно, ни сыро.
И туч на землю не ложилась тень.
Был День Победы, светлый праздник мира.
Вовсю сияло солнце в этот день!