Живём и забываем о войне,
а он, вещун, кружит под небесами
и гукает в кровавой полутьме,
крадётся страх осенними лесами;

Был с солдатом схож я мало,
был я тощим, словно тень.
И владел из арсенала
лишь пилоткой набекрень.

Не сбылось мое пророчество.
Зря пророчил: не сбылось.
То, про что забыть мне хочется,
В сердце вновь отозвалось.

Июль. Четвёртая бомбёжка.
Базар к сиренам не привык.
Смешон, как будто понарошку,
Толпы многоголосый крик.

К фронтовой полосе эшелон приближался.
В маскировке, в зеленом убранстве ветвей.
Мне при виде его давний Троицын день вспоминался,
Летний праздник деревни моей.

На фронте не убили никого!
Война резка –
в словах не нужно резкости:
Все миллионы...

Бежит, гонима бурей гнева,
чудовищная стая,
Под натиском советских армий,
как лед весенний, тая.

Солдату дорог чуткий сон,
Смежающий глаза,
Когда окрасит небосклон
Рассвета бирюза

Это не забудешь никогда,
Как четыре года денно, нощно
На земле горели города,
Села и березовые рощи.

С боем взяли мы Орел. Город весь прошли
И последней улицы название прочли.
А название такое, право слово, боевое:
Брянская улица по городу идет.

Везёт на фронт мальчика
товарищ военный врач…
Мама моя, мамочка,
не гладь меня, не плачь!

У меня хорошие нервы,
Но сдержаться не хватит сил:
Выстрел, сделанный в сорок первом,
Нынче друга-бойца убил.

Не могли бы вы, сестрица,
Командиру услужить?
Не могли бы вы петлицы
На шинель мою нашить?

Как половодье, схлынут годы,
Но русла жизни глубоки,
По осени светлеют воды
Моей родной большой реки.

Один лишь конь был в том обозе,
Как гость израненной земли.
За ним просёлком по откосу
Коровы в упряжи брели.