Я привозил их на салазках,
Вязанки три сырых дровец,
И говорила мать мне с лаской:
– А ты и правда молодец.

Хоронят Неизвестного солдата.
Он шёл в строю, атаковал когда-то.
Он цену знал и холоду, и ветру
И пал на сорок первом километре.

Ах, соснулечка-сосна,
Зелёная залёточка!
Что-то вспомнилась война,
Серая пилоточка!

Не называй последней эту повесть –
Еще не кончен сказ правдивый мой.
В лугах зеленых над рекою Полисть
Три дня хрипит тяжелый, страшный бой.

Изба стояла как свидетель
Седой далёкой старины,
Перенесла она на свете –
Как две болезни – две войны.

Снег летит и летит… Мы уже никогда не забудем,
Как на мертвые лица ложится нетающий снег.
Кто останется жив, пусть расскажет, по совести, людям:
Об отходе в ту зиму и думать не мог человек.

Июнь сорок первого… Мятные травы,
весёлые косы, прокосы, стога!
Цветёт сенокос. И ребячья орава
ушла из улуса в луга.

Пусть будут нам завидовать когда-то,
А я жалею о своих годах…
По детству по короткому, ребята,
Протоптал я в отцовских сапогах.

Да, наше время слишком отдалённо
От тех времён, когда военкомат,
Спеша, отправил в недра медальона
Всё, чем до самой смерти жил солдат.

ворошат мне волосы ветры давних лет
как душа без голоса подмосковный лес
смотрит на меня с тоскою
год за годом нет покоя...

С бабушкой мы уселись рядом,
И на стол я устремил свой взор,
Там нашёл голодным детским взглядом
Лишь один солёный помидор.

Я до войны не знал, что я еврей…
……………………………………
В святом своем неведенье велик,
Я русским был в окопе неказистом –

Настало время, мой калам*, отныне стань острей меча!
Настало время, песнь моя, рази и бей, гремя, как гром,
Чтобы грозой настичь врага, чтоб уничтожить палача,
Чтобы засох его арык и чтобы рухнул вражий дом.

Широкие звёзды
Осенней холодной закваски
Над старым двором
Терпеливо веками висят.

В вагоне свет давно притушен
И пассажиры мирно спят.
В окне снарядами «катюши»,
Сверкая, встречные летят.