Опять томит меня улитка
Беды, ползущей на восток.
Вдали колышется Магнитка,
Где выдаётся кипяток.

Жил мальчик в трёхконцовой деревушке,
Гонял ворон на выгоне и пнях.
И из отколотой отцовской кружки
Пивал он правду о прошедших днях.

Всё уснуло с ним
в его Уленгоях*,
в Шилках,
в Нерчинсках,
в Красных Борках…

Вы руки воина видали,
Что всю войну сапером был?
Он заслужил свои медали,
Хоть и в атаки не ходил.

То курная лачуга, то стены дворца,
Изваянья Мадонны и кресты без конца…
Колокольни. Землянки. Окопы…
Не в туристском плаще, а в шинели бойца

Беспрестанно снежинок кружение.
Башни древние в их пелене.
Здесь находит душа исцеление
От тоски по родимой стране.

Черёмуха у дома отцветает,
На смену ей туманится сирень,
И тишина, как странница святая,
От глаз людских бредёт который день.

По тем полям, по тем дорогам,
Где друг потерян не один,
Шагал солдат из Таганрога
Через Румынию в Берлин.

Только снег и пепел. На руинах
Печи, как распятия, стоят.
Только пепел. И сырой суглинок,
А под ним – ребята наши спят.

В войну играет мальчик на полу.
Атака, и враги бегут на запад…
Был мальчиком когда-то его папа,
он очень часто рисовал войну:

Солдат, ты смелый человек…
Ты был и сытый, и голодный.
Ты знаешь и горячий снег,
И чёрный край земли холодной.

Гудели стёртые культи,
И от прогона до прогона
У полки жёсткого вагона
На двух протезах сапоги...

Как будто за перегородкой,
За десять улиц от меня
Шли танки по Нижегородской,
Гремела тяжкая броня.

Рыбак на Сейме, дед Корча,
Любил выхватывать леща.
Брал карасей, а щук не брал –
Дед не любил у них оскал.

Ой, туманы мои, растуманы,
Ой, родные леса и луга!
Уходили в поход партизаны,
Уходили в поход на врага.