Трубите атаку, горнисты!
Скликайте бойцов на войну!
Враги человека, фашисты
Напали на нашу страну!

В мае русские солдаты
Взяли с боем перевал
И на склонах гор, в Карпатах
Свой устроили привал.

…Я слышу в их напевном звоне
Команду «смирно!» на перроне
И поцелуя горький всхлип,
И рвущий сердце женский крик,

Вместо супа – бурда из столярного клея,
Вместо чая – заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.

Живым поверка – слава мертвым,
В строю не стало одного.
Он от меня стоял четвертым,
И я равнялся на него.

Дух победный военного марша.
Гулким шагом проходят войска.
Их суровый приветствует маршал
Напряжённой рукой у виска.

Возле Маурасаре в снегах Муракасо,
День за днем, за неделей неделя подряд
Хлещет все веселей, все грозней час от часу
Частый, дробно-прерывистый огненный град.

Зубы сжимая, стоял я в снегу.
В снегу ли? Назвать его так не могу.
В тот день я стоял на красном снегу,
На красном от крови снегу.

Меня будят в ночи эшелоны.
Я бродил по вокзалам голодным.
В сорок третьем,
в солдатских теплушках,
Я впервые узнал об игрушках.

Да будет веселым день нашей победы!
Мы снова сойдемся в круг –
Друг налево и друг направо,
И прямо напротив друг.

Я шел с цветами. Было двадцать мне.
Сданы зачеты. Не сидится дома.
По скверу, спотыкаясь, как во сне,
навстречу однокурсник шел знакомый.

Три взрыва – указано в штабе, –
три взрыва – ночная тревога.
Чуть слышимый голос команд,
храп коней и бряцанье лопат.

Тридцать лет мы пишем мартиролог.
И в тяжёлом, как война, дыму
К нам приходят воины, которых
Не дождались в праздничном дому.

Третьи сутки с боем отступаем
От родных, от взломанных границ.
Кружит пепел, как метель седая.
Пахнет гарью выжженных пшениц.

Осколки и пули, промчавшие даже,
Нацелены, кажется, только в меня…
Но кто-то останется, кто-то расскажет,
Дойдя до победного ясного дня