Она ждала и огонёк
С окна, ложась, не убирала,
Чтоб сын его увидеть мог,
Шагая с дальнего вокзала.

Телефон за стеною
У соседа в квартире
Звонит и звонит,
Будто мне с поля боя

Когда ползёт позёмка тихо,
Как в некой каменной воде,
Я вспоминаю голос тифа,
Летящий к утренней звезде.

К полосе прифронтовой
Поезд вышел с полустанка.
На вагоне часовой:
Это девушка-мокшанка.

Провожая в путь-дорожку,
Мать вложила в сумку мне:
– Вот, возьми, сыночек, ложку,
Пригодится на войне…

Военный год. Зима в Чебаркуле*.
Военный хлеб пайковый на столе.
Ну до чего он вкусен был и свеж!
Казалось, сразу полбуханки съешь.

– Пришла к нам война. Был тогда я мальчишкой, –
Рассказывал дед нам за чаем негромко, –
Но знаю о битвах совсем не по книжкам,
По горю, что в хаты несли похоронки.

Стара у клёна гимнастёрка,
А новой клёну не дают…
Столпились камни у озёрка
И, словно овцы, воду пьют.

Сигнал тревоги
над страной.
Подкрался враг,
Как вор ночной.

И день настал: закончилась война.
Идут солдаты.
Май глядится в зеркало
Весёлых луж.

Трудом и боем проверяют душу.
Не отступив, пройди моря и сушу
И уцелей в горниле грозном их,
Чтобы себя и мужество решений

Стою у черных руин Рейхстага,
и ветер уносит горечь и гарь,
и память кровавым полощется стягом
о том, как фашистскую били тварь.

Ходоки ваши где-то
вспоминают о вас.
Улыбаются деды,
начиная рассказ.

Состоялась атака
и была коротка…
Нас осталось, однако,
два активных штыка.

Хребет Евразии – Урал
Тыл и войну страны держал,
Стальной бронёй гремел в Европе,
Блистал он касками в окопе...