А мы с тобой, брат, из пехоты.
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты…
Бери шинель – пошли домой.

В пилотке, сбитой на затылок,
В шинели длинной нараспах,
Он в дом вошёл. И мать застыла,
Оцепенела в двух шагах.

Я памятью в далеком сорок пятом.
Из давних встреч, запомнившихся мне,
Отчетливее вижу встречу с братом,
Которая мне снилась на войне.

Снова хор ветеранов поёт
После тяжких трудов и забот...
Я смотрю в эти вещие лица –
Сколько в них непокорства таится!

Мне говорят, что я рождён в рубашке,
Мне говорят, что лёгок мой удел…
А я рождён на взрытой бомбой пашне,
И одеялом мне была шинель...

Пожарищ метельные искры,
И стойкие шапки дымов,
Бумажные жёлтые «иксы»
На окнах притихших домов...

Ярких красок радужные блики
И зари торжественный салют…
А в тюрьме, что рядом, – крики, крики:
Мать-гречанку на расстрел ведут.

В дни роковые, сожжённые войной,
Когда с трудом дышалось моей стране родной,
Когда врагу казалось: дрогнул строй,
Когда земля глазами пепелищ...

Уже давно пришли с войны солдаты,
У тех солдат растут свои сыны,
А в этот дом, все перепутав даты,
Еще военные стучатся сны.

В закордонной той дали,
У венгерского сельца,
Никнет ива до земли
Над могилою отца.

От знакомых запахов хмелею
И вокруг во все глаза гляжу.
По шумливым Брасовским аллеям,
Словно в детство, заново вхожу.

И та, что сегодня прощается с милым, –
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!

Длинными солдатскими ремнями
Пролегла на запад колея.
Воином предстала перед нами
Родина любимая моя.

Ветер улетает на восток,
Унося берёзовый листок.
И слеза стекает по стволу,
И летит звезда в ночную мглу...

Имел земное имя он
До рокового дня.
Но безымянным погребён
У Вечного огня.