Мы шли и шли в атаки неустанно.
Берлин пылал. Дымился каждый дом.
А май свечами украшал каштаны
В разрытом парке, где катился гром.
Шел жаркий бой за каждый дом и выступ.
Валились башни в сломанных крестах.
Как жаждали мы ринуться на приступ,
Пробиться к центру, где горит Рейхстаг!
И вот он перед нами. Рев орудий…
За боем бой… За дымом снова дым…
Мы лишь тогда вздохнули полной грудью,
Когда наш флаг увидели над ним.
И тут-то мы услышали безмолвье.
Голубизна проглянула из мглы…
Мы увидали, что ресницы, брови
У нас, как от муки, белым-белы!
Пыль от летящей наземь штукатурки
Белесыми туманами плыла.
Посасывая пыльные окурки,
Глядели мы в слепую муть стекла.
А в стеклах – дым клубящийся и пламя,
И, пробегая от окна к окну,
Я в зале под имперскими орлами
Отряхивал со смехом седину.
Да и не я один тогда смеялся:
Смешны седины в девятнадцать лет.
Я тряс кудрями… Все-таки остался
На них седой, неизгладимый след.
И я, чего-то всё не понимая,
Взглянул в окно – а там весенний зной!
Каштан в цвету! И понял я, что в мае
Обоих нас покрыло сединой.