Появляются чаще и чаще
Списки тех, кто в боях награжден,
Списки милых, но разно звучащих
И по-разному близких имен.

Как займётся вдруг над селом
Розовее крови заря,
Как ударит петух крылом,
Новый день на село зовя

Ржавая гильза из-подо Ржева,
как поминальная свечка, стоит
в книжном шкафу лет пятнадцать уже, а
сколько ещё ей стоять предстоит?

«Скажите, как тут к Зимнему пройти мне?»
И первый встречный –
всех гостеприимней –
поговорит со мной не поленясь,

Как многим, довелось и мне
Побыть солдатом на войне.
Вели дороги, тропы
От Волги вглубь Европы.

На Запад уходил стрелковый полк.
А рядом с ним, таким суровым,
Бежал мальчишка белобровый,
Немногим выше кирзовых сапог.

Каким-то чудом башня уцелела,
Немало испытавшая, она
На сотню лет, казалось, постарела,
И снег лежал на ней, как седина.

Слепой солдат пришёл с войны,
Лицо – ожог сплошной.
Но был, как был, он для жены
И милый, и родной.

В холодных северных широтах,
У моря, на краю земли,
В свой клуб бойцы морской пехоты
Однажды вечером пришли.

Я слышу это не впервые,
В краю, потоптанном войной,
Привычно молвится: немые, –
И клички нету им иной.

Шаг атак порывисто хлёсток.
И горит подбитая «броня».
Я – подранок. Сосенки-подростки
Заслоняют ветками меня.

Память вольно сохраняет даты,
У неё особенная власть –
Вот и клён украсил в сорок пятом
Осень, что тебя не дождалась.

Что было там, под Киевом,
под Киевом,
под Киевом,
в июле сорок первого,
на выжженных полях?

С войны в земле лежал солдат,
На дне заросшего окопа,
Сжимая ржавый автомат.
Он лишь сегодня был откопан.

В час, когда пехотинцы уснули,
Мне приснилось в тот час на войне,
Что идёшь ты сквозь ветер и пули
И находишь дорогу ко мне.