Начинался день рассветом мутным...
Оставляя по утрам кювет,
Мальчуган, босой и бесприютный,
Шёл дорогой небывалых бед.

Гансик из гитлерюгенда,
Фаустпатронщик вшивый,
Счастье нам обоюдное –
Оба остались живы.

У меня была своя война.
Я опять ее во сне увидел.
Халхин-Гол прошедший старшина
Мне винтовку номерную выдал.

Нам резерв из Ленинграда
Под началом старшины…
Воинство не для парада!
Ну кому они нужны

…Дед выскочил из-за кустов,
Как грозный гром,
И поразил фашистов
Русским топором.

В пустой ленинградской квартире
С пробитой навылет стеной,
Как черное «яблочко» в тире,
Висит репродуктор стенной.

Над Хинганом погода такая –
Вечно седая мгла.
Вершины его, бывает,
У туч протыкают бока.

Это было в мае, на рассвете.
Настал у стен Рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.

Стан царедворцев и партийцев,
Загон рабов и холуёв…
Страна моя с клеймом убийцы
Своих детей и стариков!

Салют Победы отсверкал,
Прекрасен и высок…
Тот Зойкин стал,
Тот Сонькин стал,
Тот Нюркин стал сынок.

Жуков снова на Мавзолее.
Это видел я, это было
в день двадцатого юбилея,
в день двадцатой мирной весны.

Их остается меньше с каждым годом,
Уходят навсегда фронтовики.
И важно им узнать перед уходом,
Что их дороги были нелегки

Ура! Светлане десять лет!
В бараке всё готово…
Дымится праздничный обед
В руках у вестового.

Я шел до фашистского чума – Рейхстага
В ночах и средь белого дня,
И смерть неотступная шаг за шагом
Выслеживала меня.

В обиде быть на время ты не вправе:
Крепки его и память, и закал,
И современник твой в посмертной славе
Перед тобою городом предстал.