Хмуро дремлют вековые ели,
Затерялся след военных троп,
И уже заметен еле-еле
Весь оплывший, брошенный окоп.

Да, сибиряк – душа живая –
хранит с суровым прошлым связь,
беду и радость принимая
с достоинством, не суетясь.

Это не гром с небес –
Это обычный день на фронте.
Это не клубы черных туч –
Это дым от взрывов орудийных снарядов.

В войну количество волков
Намного возросло,
Поскольку множество стрелков
Из сёл на фронт ушло.

Я, осетин, под той горою
Рожден, где выше туч поля,
Но стала родиной второю
И мне смоленская земля.

Кружилась в поле злая осень,
Летела поздняя листва…
Их было только двадцать восемь,
Но за спиной у них Москва.

Всё так знакомо, так знакомо:
Родимый дом, обрыв, Урал…
Седьмое утро нынче дома
Гостит гвардейский генерал.

Деткам живётся несладко,
Просят они молока.
Горюшко доит солдатка.
Грозно текут облака.

Живым поверка – слава мертвым,
В строю не стало одного.
Он от меня стоял четвертым,
И я равнялся на него.

Как я забуду о войне,
Когда она сидит во мне?
Друзья, которых я зарыл,
Навек в меня вошли,

Я вспомнил вдруг состав колёсный,
В степи затерянный вокзал.
Там на стене старик обозный
Поляну росную писал.

Достались мне часы в наследство,
На чёрном фоне – красная звезда.
Мне новые купить давно по средствам,
Но эти мне напоминают детство,
Отца, Победу, бедные лета.

Когда я вспоминаю о войне,
Которую узнал ещё ребёнком,
Не о салюте вспоминаю звонком,
Я вспоминаю о тревожной тишине.

На Перекопе пал мой старший брат,
Но я не знаю, где его могила:
Над ней листву акация склонила
Или огни дорожные горят?

Третьи сутки с боем отступаем
От родных, от взломанных границ.
Кружит пепел, как метель седая.
Пахнет гарью выжженных пшениц.