Ты вспоминаешь брата, почерк аса,
Когда в краю, где кончен обмолот,
Над мирными дорогами Донбасса
Военный пролетает самолёт.

Конечно, я не настоящий!
Я просто мальчик из кино.
Стаканчик вафельный хрустящий,
а в холле песня: «До-ми-но…»...

Казалось, «Радищева» странно встречали:
На волны, игравшие с гордой кормой,
Все громче катился обвалом печали,
С народом, с повозками, берег крутой.

Пульсирует, не умолкает строчка:
«Погибли в Европе наши поэты…»
На Одре, на Висле, на Влтаве…
Их привела сюда не туристическая путёвка

Над очертаньями европы,
Мерцая миллионы лет,
На Альпы, Татры и Родопы
Созвездья льют холодный свет.

Гранаты в деле. Мы – в атаке.
А за спиною – дня рассвет…
Тот бой потом мы звали дракой,
Названия другого нет…

Паду однажды на полях войны,
Объяв чужую даль прощальным взглядом,
И никого с родимой стороны
Не будет в этот миг со мною рядом.

Я сдыхал, а жизнь всё равно текла,
Мне в гримасу стужа сводила рот.
Я потёмок ждал, чтоб украсть тепла,
Если в эту ночь повезёт.

По старой армейской привычке,
По долгу всей жизни своей
Я в письмах веду перекличку
В боях опаленных друзей.

С каждым встречным в деревне знаком,
Подавая дрожащую руку,
Ходит он дурак дураком,
Знаменитый на всю округу.

Пришёл отец, небритый и седой,
встал у порога, обнял и заплакал…
Ухоженный, здоровый, молодой,
я только произнёс: «Ну что ты, папа…»

Сквозь беды и невзгоды
Мои летели годы.
Война меня пытала
Жестокостью металла.

Мне цыганка старая гадала,
Говорила, вкрадчивая, мне,
Что придется вынести немало
Разных бед-лишений на войне.

Я помню этот тяжкий бой:
В ту ночь два раненых солдата
Бежали тайно из санбата
К себе домой – к передовой.

Сойдя с безоблачных небес,
Стоял над садом тихий вечер…
– Сыграй, Володя, полонез… –
Сказал отец, ссутулив плечи.