Был дом. Была с наивной верой
Подкова врезана в порог.
Но пал на камни пепел серый,
А дом бегущий немец сжёг.

Всё решив, ни о чём не скорбя, –
Невозможно, чтоб враг победил –
«Вызываю огонь на себя,
Вызываю огонь на себя

– Эти вот – от Миши,
Эти вот – от Толика!..
Фронтовые письма,
Пачка треугольников.

Мне хотелось вобрать всю листву, все увалы,
Мне хотелось запомнить всех трав имена.
Мне впервые природа такой представала,
И глаза на нее мне раскрыла война.

С поля Марсова вдоль Мойки
растеклась голубизна.
Вижу, пленные на стройке
тихо жмурятся: весна.

Я не ходил дорогами войны –
не взяли малолетнего в солдаты,
но до сих пор
меня тревожат сны...

Живым поверка – слава мертвым,
В строю не стало одного.
Он от меня стоял четвертым,
И я равнялся на него.

Чтоб стать выносливыми, ловкими
Всем, как один – боец к бойцу,
Мы с деревянными винтовками
Пыль поднимали на плацу.

Гансик из гитлерюгенда,
Фаустпатронщик вшивый,
Счастье нам обоюдное –
Оба остались живы.

По большаку, в тяжёлых клубах пыли,
Шли торопливо к западу войска.
Мы у бойцов, что в речке воду пили,
Тихонько попросили табака.

Она каким-то чудом сохранилась,
Сменив со мною не одно жильё.
…Не позабыть, как сердце жарко билось,
Когда впервые увидал её.

Тот из вас, кто с нами шел когда-то
Тем путем, которым шла война,
Верно, видел этот дом дощатый
И шлагбаум из бревна.

От войны – до войны
Перепахано Поле Победы.
От войны – до войны.
Благодатное, чистое небо.

От пепелищ и от развалин
На запад по пятам убийц…
Да, в том году не признавали
Мы государственных границ.

Средь многих дел, поступков и событий,
Успех и горе – всё перенеся,
Тот выпуск сорок первого забыть ли
Всем нам, кому давно за шестьдесят?