Надо мной ангел смерти летал,
Оперением черным блистая.
И свистел раскаленный металл,
Только – мимо, как волк завывая.

Село, в котором я родился,
Дом с покосившимся крыльцом…
Я снова вспомню, как гордился
С войны вернувшимся отцом!

Все, что пригодилось, с танка сняли.
Только те не тронули места,
где пробил снаряд уральской стали
крупповскую сталь.

Это было в Берлине, в майский день, в сорок пятом.
Гул торжественных месс плыл над вешней землёй.
И, обнявшись, смеялись от счастья солдаты,
И вселенский салют полыхал над Москвой.

Большое лето фронтовое
Текло по сторонам шоссе
Густой, дремучею травою,
Уставшей думать о косе.

Сутуля сгорбленные спины,
От Украины до Москвы
Через овраги и долины
Лежат продрогшие мосты.

Такого наглого парада
Никто из нас не ожидал.
Свинец – дождем, осколки – градом
И огненный за валом вал.

Мне из окопа видно озерко.
Игра лучей становится живее.
Как вдохновенье, солнце высоко!
Я думаю о нем, благоговея.

Военные годы, несытые годы,
Ремень, подпоясанный туго.
Я помню, как хлеб мы делили во взводах,
Присев или встав полукругом.

Мы не были на той войне.
послевоенные мальчишки,
о ней мы знаем понаслышке,
не к нам она пришла во сне.

Как много снега было в сорок третьем!
Как завывали вьюги в сорок пятом!
И надо, чтобы знали наши дети,
Что снег всегда кружился над солдатом.

Здесь веет тишиной,
В кустах гнездятся птицы
И бронзовой волной
Качается пшеница.

Была секунда – над водою
Возник фашистский перископ.
Сейчас торпедою стальною
Взорвется тишь у смертных троп.

Солнце
уже не так одиноко
как над снегами
свежая зелень...

Не на китах, а на Иванах
Стояла и стоит она!
Как мать, к могиле безымянной
Щекой прильнула тишина.