Город над вольной Невой,
Город нашей славы трудовой,
Слушай, Ленинград, я тебе спою
Задушевную песню мою.

Мы шли сюда гремящей бурей,
Чтоб выжечь и перемолоть
Всё, что вдолбил треклятый фюрер
В его готическую плоть.

Осколки, падая, картавят по-вороньи
И жертву выбирают наугад.
Махая пистолетом на пароме,
Истошно матерится комендант.

Ворвался танк на перекресток улиц
И заплясал на скрещенном огне,
Попятился и огрызнулся,
Как бы пошарил огненным клыком в окне

Под крышей – радио. Очерчен грубо
Беззубый и квадратный рот.
И на асфальт выбрасывают трубы
Свой недожеванный фокстрот.

Слышу, слышу сквозь огонь и взрывы
Плач далекий, голос твой тоскливый,
О мой Днестр любимый!

Когда я в госпитале пел
Среди беды самой,
Был очень слаб и неумел
Картавый голос мой.

Иду по городу, где смолоду
Бродили, свежестью дыша,
И в каждом повороте города
Свой облик узнает душа.

Весь день овчарки над душой
И часовые – злей овчарок.
А ночью на земле чужой
Какой там сон на голых нарах!

На той войне, где были мы с тобой,
С распятым ртом в атаку не бежали,
За пять минут полки не окружали
На той войне, где были мы с тобой.

Вернули Сергиев Посад и Киров,
А всё же Сталинград убрали зря.
У каждого из нас свои могилы.
Великая история своя.

В лесу, что минами изранен,
Авиабомбами изрыт,
Он с фотографии на память
С задумчивостью вдаль глядит.

Я стрелял и стрелял, а они всё бежали
В сне одном – на меня, в сне другом – от меня.
А останки отца где-то в Польше лежали
И просили, просили огня.

Дымятся руины, чадят пепелища,
Под нашими танками пенится Одер.
Гравёры алмазы в сокровищах ищут –
Чеканят Победы сияющей орден.

Летят на север птицы косяком,
И воды рек спешат в седое море.
У нас свой путь, и мы его пройдем,
Хоть он исполнен трудностей и горя.