Спасибо отцу, не погиб
На гибельной, страшной войне.
А мог бы погибнуть вполне.
Спасибо отцу, не пропал...

Посеяв смерть, нужду и беды,
Четвертый год идет война.
И окончательной победы
От фронта требует страна.

…Я слышу в их напевном звоне
Команду «смирно!» на перроне
И поцелуя горький всхлип,
И рвущий сердце женский крик,

Провал окна. Легла на мостовую
Тень, что копилась долго во дворе.
Поставлены орудья на прямую,
И вздрагивает дом на пустыре…

Есть у моих товарищей-танкистов,
Не верящих в святую мощь брони,
Беззвучная молитва атеистов:
«Помилуй, пронеси и сохрани».

Пять минут осталось до атаки
По армейским ходикам – часам.
Потухают жгучие цигарки,
Ветер бьет наотмашь по глазам.

Пожалуй бы, пора забыть
Ту боль, что сердце истязала,
Забыть, что лучший друг убит,
Забыть, что сверстников не стало.

Женщина приехала на станцию,
Багажом всецело занята.
Протянула бережно квитанцию,
Но в окне зияла пустота.

Каждый день наяву и во сне
С незажившею этою раной
Я по-прежнему там, на войне,
И иду по траншее песчаной.

Еще светло. Еще не спится.
Еще видны вершины гор.
Белеют домики в станице,
Вечерний слышен разговор.

Вы помните этот плакат,
Где женщина смотрит с плаката?
Так строг её пристальный взгляд,
Как будто я в чём виновата!

Как я гордился, надев б/у:
Шинель, простреленную в бою.
Солдат был ранен, попал в санбат,
В строю солдата сменил солдат.

Кончался шквальный артналет,
Когда, поднявшись перед взводом,
Парторг наш бросился на лед
И в ледяную прыгнул воду.

Здесь дубы не сведёшь, как бывало, в полки –
Редкой цепью стоят на поверке вечерней.
И окопы ожине* лежачей мелки,
И ползут лишь терны по ходам сообщений.

Распаханы траншеи и окопы,
А под горой, почти что невредим,
Бетонный ДОТ
смирившимся циклопом...