Отрывок из поэмы
Скажи-ка, дядя, ведь недаром…
М.Ю. Лермонтов. «Бородино»
Извещение № 91 от 3 марта 1944 года.
Ваш сын – красноармеец Ахметзянов Мирза-Габдулла Харисович – уроженец Буинского района деревни Чирки-Кощаково – в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 1 февраля 1944 года. Похоронен в деревне Кошкино Кингисеппского района Ленинградской обл.
Подполковник Дроздов
Чуваш, мой друг, письмишко написал,
чтоб знали дорогие сердцу люди:
«Ваш сын Мирза живой… и скоро будет…»
Да только адрес мой не указал.
Дошло, дошло его известье до Казмы*.
Конец апреля… Вечер… По соседям
Бежал отец… «Мирза живой… Приедет!..
А мы-то… сколько убивались мы!»
Казма – а в ней за сотенку домов –
десятки раз и день и ночь рыдала;
один другого утешал немало…
А кто Казму утешить был готов?
Ушли на фронт сто тридцать молодцов,
а многие ль вернулись с поля брани?..
Победа песнь свою сейчас затянет,
а много ль подпоют
в Казме ей голосов?
Всего лишь три… Да и домов теперь
десятков шесть; деревня – убывает.
Солдаты к братьям павшим отбывают,
и ветерок с полей захлопывает дверь…
…До этих смутных перетрясок, перестроек
успел я в Кингисеппе* побывать
и у своей могилы постоять,
и постоять перед былым солдатским строем.
И на гранит, где имя есть моё,
ложилась с плачем тень моя печально,
и тут её окликнул голос дальний:
«Скажи-ка, каково
сейчас в стране житьё?
В почёте ль вдовы?.. Дети как живут?»
Попробуй, не кривя душой, ответить…
Унёс я тень свою на тёплый ветер,
цветы ж мои остались зябнуть тут…
А как-то прибыл к нам учёный человек…
Осколок дал ему листообразный,
сказал, проверь-ка, брат, его, заразу,
всё нипочём ему – ни ржа, ни долгий век!
Металл ли благородный… Не пойму никак.
Коль ценный он, сваргань мне брошку, что ли…
И вот письмо… Я застонал от боли.
Осколок-то – «родной» ведь мне, земляк!
Жена влила силком мне в рот валокордин…
Ах, Нурия!.. И громко мне сказала:
«О войнах без ошибок не слыхала!
А бомба знала, чей ты гражданин.
Была б немецкой – разве б жить тебе?
А наша – пожалела, дуралея…
А так-то – я с тобой, тебя жалею…
Пускай твоей завидуют судьбе».
«А как же овцы, стельная корова?..»
Как видно, быть с хозяйством мне до гроба;
летят да щёлкают на счётчике года…
Вот-вот Победы нашей громкий юбилей;
фронтовиков в Казме всего-то трое…
Без телефонов… Это же герои!..
Скажи, как разобраться с этим поскорей?
Для счастья много надо ли? Чуть-чуть совсем:
дорогу протянули до мечети;
к родителям легко приедут дети;
Коль не обманут, то наступит в Казме рай!
Живи себе, живи, как можешь долго…
А может, захотим другого толка?
Ещё, ещё нам благ побольше подавай.
…Не суждено, однако, было дяде стать
главой застолья в яркий День Победы…
Не устоял – не те уж были лета, –
пришлось позиции в бою последнем сдать.
А он-то чуял, чуял свой последний час,
всех посетил родных и попрощался,
В речах ещё героем он казался,
но не было уже того сиянья глаз…
Заторопился в Казму, мол, пора, пора,
тоскую, мол, по овцам и корове…
Душа зарницею – алее крови –
июньским утром вознеслась к иным мирам.
Осталось только серое перо; оно,
прозрачною обёрнутое плёнкой,
хранится в сундуке – старинном, звонком, –
там драгоценное хранить заведено…
Перевод И. Тертычного
* Казма – село в Буинском р-не Татарстана.
* Кингисе́пп – город в Ленинградской обл.