С полыханьем угарным
Я мальчишкой знавал
Поселковой пекарни
Знаменитый подвал.

Оптимизму учили меня
Не с трибун, по конспектам,
ораторы.
Оптимизму учили меня,
Лет военных
коровьи оратаи.

Ни привета, ни звонка от сына,
Ни письма – хотя бы десять строк.
От Москвы до самого Берлина
Встали обелиски вдоль дорог

Потому и Любовью назвали,
Что разлука была позади.
…У отца – ордена и медали,
А у мамы – цветок на груди.

Девушка, эй, постой!
Я человек холостой.
Прохожая, эй, постой!
Вспомни сорок шестой.

Слышу мычанье – и год забытый
Шевелится в моём теле.
Ползут ко мне с зелёных джайлау*
Тягучие песни старухи Янчи.

Опалял мороз, как пламя, лица.
Шли мы, терли щеки на ходу…
Встретился я с ними у столицы
В сорок первом грозовом году.

Солдатской дружбе нет преград,
Ей не страшны огонь и рвы.
Я помню дружбу трех ребят
Из Минска, Риги и Москвы.

Не знаю, скоро иль не скоро
Кольцо блокады разорвет,
Сражается бессмертный город,
Неодолимый город-дот.

Весенний гром, деревьев слышу шум я,
Спокойно небо в звездной вышине.
Так почему бессонные раздумья
Мне всё напоминают о войне?

Говорят, что чувства огрубели.
Где теперь ты, благородства пыл?
За любовь стрелялись на дуэли,
И багрово-дымный вздох метели

Кровавый бой. Бомбежка.
Привал. Разбитый лес.
Печеная картошка,
сухой деликатес.

Прислушайся к молчанию музея –
И вдруг взорвется эта тишина.
Взревет волна, и ветер станет злее,
И – оживут героев имена.

Война побеждена. Остались даты.
Но как болит душа, лишь только тронь!
Приходят Неизвестные солдаты,
Неся в ладонях Вечный свой огонь.

Солдат оставил тишине
Жену и малого ребёнка
И отличился на войне...
Как известила похоронка.