Уже война почти что в старину.
В ряды легенд вошли сражений были.
По книжкам учат школьники войну,
А мы её по сводкам проходили.

Как упал он, скошен пулей,
На последний снег весны,
Налетели – гули-гули –
Гуси белые, как сны.

На приокопном взрытом пепле
Остатки «тигра» гложет ржа.
А рядом строй сомкнули стебли,
Колосья бережно держа.

Битвою взяты кровавой –
Нет ни звезды, ни креста…
Бог с ней, с посмертною славой,
Главное – совесть чиста.

У окопов в дикой пляске
Смерть считает барыши:
– Сорок три пробитых каски…
Значит, сорок три души.

Тихо плещет море,
в небе синева.
В тишине бульваров
шепчется листва.

Черный город в глубоком снегу
Чутко смотрит в глаза врагу
И прислушивается в пургу:
Взяли Тихвин?.. Отбили Мгу?..

Порой война теряется из вида:
Уже комдивы – не фронтовики.
И всё ж у мира, как у инвалида,
Болит ладонь потерянной руки.

Поставленная девичьей рукой
в последнем русском выжженном местечке,
Мне с праздничною надписью такой
На КПП запомнилась дощечка.

Майским салютом расцвёл небосклон,
Славя весну и Победу…
Литерный в небе идёт эшелон –
Павшие воины едут.

У матери их трое было,
И всех троих она любила.
Настали дни войны…
Пошли на бой с врагом три сына

Я гощу у родного отца.
Вспоминаем прошедшее наше,
И течёт разговор без конца,
И прошедшее ближе и краше.

Яблони помнят отца –
Так, как умеют деревья.
В старенькой тихой деревне
Яблони помнят отца.

Прохоровка, Прохоровка…
По полям колхозным,
Выдыхая порохом,
Лезет жук навозный.

Я жив-здоров. Ну что писать?
Вот привелось и мне
Страну родную защищать
С оружьем на войне.