Тучи в мае стояли грозные,
Грянут ливни, того и жди.
Но заладили несерьезные,
Кратковременные дожди.

Жду тебя, хороший мой,
Очень крепко жду.
Жду уральскою зимой,
Жду весной в цвету.

Он в школе нас пугал порою
И уж не знамо в год какой
Накрыт был белой простынёю,
Как снегом – камень гробовой.

Белый апрель:
белая замять распоротых пуховиков и подушек
по дорогам;
белая кипень вишневых садов в палисадниках

Несказанность моя, дедулето*,
Ты лежишь у подножия гор,
Твоё небо пронизано светом,
Близок мне твой широкий простор.

И тогда подошла к нам, желта как лимон,
Та старушка восьмидесяти лет,
В кацавейке, в платке допотопных времен –
Еле двигавший ноги скелет.

Урок отменяется пятый,
Хоть в школе порядки тверды.
В спортзале физрук угловатый
Поспешно ровняет ряды.

Среди полей на перекрестке
Взлетел крылатый столб огня,
Снаряд ударил в ствол березки,
А показалось, что в меня.

Продвигаемся вперед
Медленно вдоль поймы.
И осталось на весь взвод
Сорок две обоймы.

Не всё ещё я подытожил,
Как плыл по жизненной волне,
Но знаю: жизнь свою я прожил
На постоянной быстрине.

Всё меньше остаётся вдов.
Они теперь совсем старушки.
Хранит их давняя любовь,
Что ехала на фронт в теплушке...

…Последнюю неделюшку
стели, жена, постелюшку.
А потом постелюшкой
станет мне шинелюшка.

Хороним друга. мокрый снег. Грязища.
Полуторка ползет на тормозах.
Никак правофланговый не отыщет
Песчинку в затуманенных глазах.

Битвою взяты кровавой –
Нет ни звезды, ни креста…
Бог с ней, с посмертною славой,
Главное – совесть чиста.

Когда ушли бои от нас,
Забыв свои манатки,
Попался мне противогаз –
Резина для рогатки.