Достались мне часы в наследство,
На чёрном фоне – красная звезда.
Мне новые купить давно по средствам,
Но эти мне напоминают детство,
Отца, Победу, бедные лета.

Дремал накоротке тревожно
В засаде танковый отряд,
А куст ракиты придорожной
Глядел спокойно на закат.

Гремит в полях комбайновая рать,
Страда,
страда,
страда

Я ждал: отец придёт героем,
Сияньем радуя наград
И тем торжественным настроем,
С каким хоть тут же на парад.

Запахи сырости, чада,
Верх – потолочный горбыль.
В лампе из гильзы снаряда
Чад выделяет фитиль.

Немного выпивший, но гордый,
Круша роддома тишину,
Он требовал:
«Отдайте орден,
Мой пятый орден за войну».

На «чистых» и «нечистых» нас, познавших
В младенчестве все горести войны,
Вновь делят, но моей в том нет вины,
Что мой отец не числится средь павших...

Мама моя – семилетняя девочка,
Холщовая сумка через плечо, –
В школу бежит.
Кожуры картофельной сладость…

Сорок первого газету прочти
Иль сорок второго.
Жить стало хуже всем почти
Жителям шара земного.

От ветра яблони знобило,
И дождь нахлёстывал всерьёз.
Но сколько ж в день тот майский было
И бабьей радости, и слёз!

Войдет тихонечко в палату,
Скрестивши руки на груди,
И шепчет: «Танечка, не надо,
Не надо – спящих не буди».

Что про деда мне известно?
Канул в дым пороховой
он, одну любивший песню:
«Чёрный ворон, я не твой»*.

Тревожна душа моя,
И грустно поет она
О милом, хорошем, родном…
И как-то тревожно мне,

Эту строку, как огонь и камень,
Ты ощущаешь своими руками.
Свет ее в сердце твое проник.
Стал он правдой самой беспощадной, как штык!

Мастерила мама покрывало
Из ярчайших тканевых полос,
Лоскутки годами собирала,
Так же день за днём я рядом рос.