Сердце защемило, застучало –
Музыка вдруг близко зазвучала,
С детских лет мне самая родная.
Слушала, от счастья замирая…

Послевоенная Москва
Дышала воздухом удачи,
И грабежа, и воровства –
Всё было так, а не иначе.

Какой-то ездовой сказал,
Что всё, что нет войны.
И, словно пьяный, поскакал
По камням с крутизны.

Мела позёмка, подвывая,
Как будто бы в дурном кино,
Не огневая – снеговая,
Но было страшно всё равно.

Зима, оправленная в раму,
Дорога вдаль и в никуда.
Ещё так холодно, так рано
И на дороге – ни следа.

Наш дом хотели сжечь в огне…
Дремавший до поры,
Дух встрепенулся вдруг во мне
И погасил костры.

Мы проводили в первый день отцов.
И были эти проводы суровы…
В войну мне не пришлось встречать вдовцов.
Но множились в округе вдовы… вдовы…

Вижу я:
Походным шагом ровным
Ты идёшь бессменным часовым
По холодным вышкам танкодромным...

Бойцы курили. Пели. Вспоминали громко
Сегодняшний горячий и победный бой.
Один из них сидел, задумавшись, в сторонке,
Коробку спичек он держал перед собой.

На моих путях немеряной длины
О тебе мои мечты, надежды, сны…
«Догоняет зайца тот, кто не спешит»
Что ж, увидим… если я приду с войны.

Играют мальчики в войну.
Передний край, КП*, снаряды.
Ползёт мальчишка вдоль ограды…
Играют мальчики в войну.

Победа шла по бедам,
По скорбным похоронкам,
По воинским обетам –
Грозоподобно. Громко.

Играл германец на гармонике
Вокруг толпившимся друзьям,
Мотив выдавливая тоненький,
Совсем чужой её мехам.

Всё ковыляет деда Вася,
Уж сорок с лихом – скок-ковыль!
Одна, увечная, в запасе
Нога гребет пятою пыль.

Философом не был мой юный отец!
Но, с вечною мудростью дружен
И зная, что я человечеству нужен,
Женился на маме мой юный отец.