Я плачу о тех убиенных...

Я плачу о тех убиенных,
Которых нашёл следопыт.
И страшно мне слушать военных,
Поющих «никто не забыт».

Я плачу над нашим ублюдком,
Готовящим речи в райком,
Довольным и личным желудком,
И жирным домашним райком.

Над собственной жизнью я плачу
И, жалкую, жадно влачу,
Утешив себя, что без сдачи
Когда-нибудь вам заплачу.

Поверьте, мне дороги все вы.
Я вышел бы к вам д о з в е з д ы,
Но что-то не всходят посевы,
И падают навзничь сады.

Земля же, кусая за пальцы,
Противится севу, орёт
И тоже в истерике валится,
Готовя опять недород.

И дрожью пройдя по овражку,
Подняв на мгновение пласт,
То выкинет фляжку, то пряжку,
То чью-то ключицу отдаст.

И череп простреленный прячет
За чёрный степной отворот…
И население плачет,
Перерождаясь в народ.

Печатается по антологии
«Солдаты, встанем в тишине» (Иркутск, «Репроцентр А1», 2019).

0.0/5 оценка (0 голосов)

Другие произведения автора

НОЧНОЙ СОЛДАТ

Стопы железный гул –
Георгий впереди…
И дверь солдат рванул,
Сказал мне: «Выходи!»...

ОЛАДУШКИ

Мимо станции Успенской –
От заката на восход –
В эшелонах длинных с песней
Ехал сорок пятый год.

УСПЕНСКИЙ КОЛОДЕЦ

Успенскому колодцу исполать:
Отведаю воды – прибудут силы!
Я бью поклон умению копать
До водной жилы.

Победа, я твой погодок...

Победа, я твой погодок,
Победа, я тёзка твой!
Но есть я и в своде сводок –
Фамилией родовой!

НА НЕВСКОЙ ДУБРОВКЕ*

Земля здесь столько вёсен не рожала…
Я вижу: человек немолодой
берёт комок, тугой, горячий, ржавый,
и, разминая, сыплет на ладонь.

ИЗ ХРОНИКИ

Вот кадр из хроники, страшней которой нет, –
Старушка крестит ополченцев вслед.
Секундный кадр, но вечности длиннее.
Старушка в ватнике их крестит вслед.

ШТЫК

Четыре грани – русский штык:
И меркнет свет на сломе лет,
И времена смыкает встык
Цветок георгиевских лент.

Оставить комментарий

Вы комментируете как Гость.

Яндекс.Метрика