В копровом цехе вечный кавардак,
железо всех времён, мастей, обличий…
То паровоз подкатится сюда
с утробной паровою перекличкой...

Врачи всю ночь, как ангелы-хранители,
Стояли над солдатом не дыша.
И, будто плёнка в старом проявителе,
Он к жизни возвращался не спеша.

Сидел безногий. Вместо ног – колёса.
Засаленная кепка кверху дном.
Рассеянно сидел и безголосо
Под равнодушно-окаянным днём.

Звёзды падают перезрелыми сливами.
Ходят сны по земле счастливые.
Голубиными лапками топоча,
Ходят сны сторожкие по ночам.

Не лётчиком и не сапёром –
Он был полковым почтарём.
Профессия – та, о которой
Мы песен теперь не поём.

Коварно, как недруг сокрытый
За тихим обвалом стены,
Ударил недуг позабытый
В солдата минувшей войны.

Меня война солдатом не застала,
Чтоб взять винтовку, был годами мал.
Но тоже рос голодный и усталый,
Как будто груз на плечи поднимал.

Наш Ленинград в знамёнах и плакатах,
И музыка плывёт над мостовой.
Дай руку, друг, и в день победной даты
Пойдём бродить по городу с тобой.

И в радостный день, и в печальный
С тобою я связан судьбой.
Тебе я не родственник дальний,
Россия, а сын твой родной.

Мы родились в один из дней войны –
Нечаянно, не вовремя, некстати:
Как бы полка единого сыны,
В его одном-едином медсанбате.

Меня давно зовут мальчишки дядей.
А может, мне сейчас всего нужней,
Ни на кого с опаскою не глядя,
Водить на свисте в небе голубей.

Мы идем…
Каждый тих и строг.
Зной висит пеленой сплошною.
Зной колышется надо мною

Как из камня высечены сталью,
От сапог до самых плеч в пыли,
Разметавшись молча на привале,
Спят солдаты посреди земли.

Победы достаются трудно!
Передний край кривой траншеей
Пролёг под скальпелем хирурга
У моего отца на шее.

Константин Андреевич Сомов,
как пленяют Ваши полотна,
где листва густа, невесома,
и деревья тают во мгле.