Воевал портной иголкой:
Он в походах боевых
Штопал дырки от осколков
На шинелях фронтовых.

Не скажешь: идёт налегке
К себе за реку она, право, –
С бидончиком в левой руке,
С котомкою хлебною – в правой.

Пришли ко мне вчера однополчане,
Подружки с сединою на висках.
Мы обнялись, всплакнули, помолчали
И стали говорить о пустяках.

Он шёл, не слыша мир живой:
Тяжёлый визг автомобилей,
И ливня ропот голубой,
И рёв летящих эскадрилий.

Стою у черных руин Рейхстага,
и ветер уносит горечь и гарь,
и память кровавым полощется стягом
о том, как фашистскую били тварь.

Двор был с выбитым асфальтом,
И подъезды без дверей.
Дети капитанов-франтов
Знали только матерей.

Расскажи, поведай, Тускарь,
сколько их легло под Курском?
Сколько там осталось наших,
сколько живших, сколько павших?

Трепет взорвавшихся почек,
рокот весенних дождей…
Мать говорила: «Сыночек!
Мир не без добрых людей».

«Выручай, Наташа, больше некому,
Запрягай быков, вези воды,
Сколько нас в селе, и все калеки мы,
Пожалей коровьи животы…»

Проснемся, уснем ли – война, война.
Ночью ли, днем ли – война, война.
Сжимает нам горло, лишает сна,
Путает имена.

Ах, мудрости стертые –
С ними легко
Быть ни в чем не повинным!
Нас-то ведь нет

Дядя Вася ставит сети,
Варит жирную уху,
Что плохого в белом свете –
Он не держит на духу.

Грунтовые, булыжные – любые,
Примявшие леса и зеленя,
Дороги серо-голубые,
Вы в прошлое уводите меня.

Я искал тишины.
И наткнулся в лесу на блиндаж.
Я не понял, он вражий иль наш
с той великой жестокой войны.

Гитлеровцы-гады
Лезли к Сталинграду.
Перед ними Волга –
Русская река.