Нет, не печальницей кроткой, –
Муза приходит в твой дом
Краткой военной сводкой
И вдохновенным трудом,

Под музыку оркестра духового
Уснули пацаны на тёплых крышах.
(Она играет в городском саду…)
О! Я об этой музыке наслышан!

Погоди, дай припомнить… Стой!
Мы кричали «ура»… Потом
Я свалился в окоп пустой
С развороченным животом.

Под Москвою синь и стынь.
Ветер стонет в рощах.
Вьюга белые холсты
В прорубях полощет.

– Ну что ты плачешь, медсестра?
Уже пора забыть комбата…
– Не знаю, может, и пора. –
И улыбнулась виновато.

Вы видели, как корова,
Пригнувшись, землицу пашет?!
На лбу у неё корона,
У Раи, коровы нашей.

Послевоенные годы победные.
Брянщина гордая, Брянщина бедная
выжжена, вытоптана оккупацией,
будто прошёл сатана…

Снова голос Бернеса звучит,
Слышу песню знакомую снова.
И тревожное сердце стучит
С каждым тихо промолвленным словом.

Где трава от росы и от крови сырая,
Где зрачки пулеметов свирепо глядят,
В полный рост над окопом переднего края
Поднялся победитель-солдат.

На земле осенней листья –
Будто солнечные пятна.
С ведрами на коромысле
Девушка прошла обратно.

Смех и ласку знали мы,
Только помнится поныне:
Паровозные дымы
Стлались рвано по равнине.

Нам предстоит еще немало
Ходить дорогами войны,
В лесах, заснеженных, усталых,
Не слышать в полдень тишины.

Когда не вернулись солдаты с войны,
охотничьи их собаки ушли из деревни
и скрылись во мраке.
Тоскою глаза их полны
по юным хозяевам, павшим в атаке.

Их мать вскормила и вспоила,
На них загадывала сны.
Она для мира их растила,
А получилось для войны.

Нелегко художнику-солдату,
Краток на путях войны привал, –
Наш товарищ фронтовой когда-то
Нас в часы досуга рисовал.