БАЛЛАДА О ГЛОБУСЕ

Эта быль сурова, как расплата.
Оживает память – только тронь!
Я вхожу в балладу, как в палату,
Где лежат прошедшие огонь.
***
В горле – горький ком, но я не плакал:
В десять лет я был как на войне.
Здесь, бинты срывая, шли в атаку…
Сон и бред тут с правдой наравне.
Госпиталь. Давно ль была в нём школа?
«Господи!..» – старухи крестят лбы.
За окном – юннатский садик голый,
Яблоньки, от стужи голубы.
В бывшем классе, у окна, на койке,
Высохший, как дряхлый старичок,
В нашем классе умирает Колька –
Голубятник, спорщик, звездочёт.
Год назад он дрался на указках,
Как на шпагах, – чем не мушкетёр!
Но война ему вручила каску
И двенадцать пуль почти в упор…
В бывшем классе, голубом и светлом,
Слышит он, забывшись в полусне,
Как стенают яблоньки под ветром.
Это он сажал их по весне.
Он лежит, всем сердцем чуя пропасть,
В госпитальном призрачном тылу.
Не мигая, смотрит он на глобус,
Что стоит, забытый, на полу.
Старый, в тёмных трещинках, облезлый,
Со скрипучей осью, весь в пыли.
Никому не нужный, бесполезный,
Жалкое подобие Земли –
Той, большой, что крутится устало
С блиндажами, с пеплом городов,
С братскими могилами, с крестами,
С огневою трещиной фронтов.
***
А солдат глядит, глядит на глобус,
Меркнет зимний день в его окне.
Вдруг я слышу жаркий, хриплый голос:
– Глобус!.. Слышь, поставь на грудь ко мне!..
Крутани!.. – Я крутанул. Как странно –
От моей беспомощной руки
Вдруг пошли кружить меридианы,
Океаны и материки…
Ожили глаза и заблестели,
И тогда мне стало вдруг невмочь:
Словно солнца, лампочки висели
У него в зрачках, немых, как ночь!
Там, в потёмках, жизнь ещё вершилась,
Шли бои, живое пепеля,
И под каждым солнышком кружилась
Крохотная круглая Земля.
…Мы могилу рыли и тужили
В сорок… страшном, яростном году.
Мы облезлый глобус положили
Рядом с Колькой в Колькином саду.