Что разъезды малы,
Кто говорит?
Воинским составам
Путь открыт!

Плечистые парни
Надели шинели,
Надвинули шлемы –
И враз повзрослели.

Война… Отечество… атака…
Рывок последний на врага…
И осени густая слякоть,
И подмосковные снега...

Во мне – два метра. В нем поменьше было.
А сколько – память долго не хранила.
Мы с ним сравнялись в росте – до земли,
Когда на землю под огнем легли.

С сорок первого года пусты закрома,
С сорок первого года до сорок шестого.
Вот я в школу иду вдоль забора пустого,
Вот я в школу иду. Там – еда задарма.

…А май звенел, светлели дали,
И люди плакали и пели,
И из руин дома вставали,
И топоры кругом звенели.

Перевернулась времени страница.
Известно нам, что прошлое, как дым.
Меж ним и нынешним крепка граница, –
Мы издали на зиму ту глядим.

Когда вчера умолк последний бой
И стал холодным жаркий ствол винтовки,
И крик атак улегся над землей,
И гром артиллерийской подготовки

Простите, мама, брат, жена,
И сын, и бабушка, и тесть:
Вот-вот закончится война,
Но мы успели в ней сгореть.

Я раньше часто проезжал
Село, где танк на пьедестале,
Где наш народ врага сдержал
И сосны часовыми встали.

В блиндаже по бревенчатым стенам уродливо мечутся тени,
Сжатый сплющенной гильзой, пугливо дрожит огонек.
В полутьме разложил я конверты
на сдвинутых тесно коленях

Вдовы солдат погибших,
Опора сирот голодных,
Бессмертные в материнстве,
Познавшие муки богинь!

Отгремели бои, и все раны земля затянула,
Что же мне так сегодня тревожно, до боли в висках?
Или это война мою память наполнила гулом
И я снова стою на крутых ледяных берегах?

Итог последних дней таков:
Таскал я «утки»
Из-под «тяжёлых» мужиков
И слушал шутки...

Тот день был жаркий, летний самый,
От зноя листья в трубочки свило,
За много вёрст меня водила мама
К фотографу в районное село.