Он молод, строен, полон силы,
Он едет нынче на войну,
В краю родном оставив милых
Детей, любимую жену.

В двадцать три –
Стала мама моя вдовой…
Две зари
Словно связаны бечевой.

Слово гремело, неслось, катилось.
И мы выскакивали из землянок,
Еще не веря, что это случилось.
И слово катилось весенним громом.

Нависли крупно облака.
Планете вьюгою грозят.
Но, тяжелее снежных туч,
Над полем «юнкерсы» висят.

Полыхает калина в леваде,
И над степью алеет заря.
Вот и снова пора листопада
Улетает птенцом сентября.

Мы за заставой. Вырыта землянка
На дворике обычном городском.
Жужжа, горит железная времянка.
Я греюсь перед быстрым огоньком.

По мненью баб, всё будет чинно.
Достойно встретить – не пустяк.
Ведь как-никак придёт мужчина,
Хозяин дома как-никак.

Шли сраженья от моря до моря,
Почернел под разрывами снег…
В арифметике общего горя
Сколько стоил один человек?

Он в школе нас пугал порою
И уж не знамо в год какой
Накрыт был белой простынёю,
Как снегом – камень гробовой.

Разные из репродуктора звучали в детстве слова,
Но ничего не запомнилось торжественней и священнее:
«Внимание! Говорит Москва!
Передаём важное правительственное сообщение!»

Пепел главных военных преступников
Был развеян над Мюнхеном.
Слишком красиво звучит!
Несколько жалких горстей...

На этот раз не в чистом поле,
Где нам служил постелью снег, –
В полуразбитой сельской школе
Остановились на ночлег.

Еще не контужен, не ранен,
Иду в голубой полумгле.
Иду, молодой россиянин,
По звонкой осенней земле.

Ботинки выпачканы грязью,
мы шли как будто бы во сне,
как будто всё это в рассказе,
а не в действительной войне.

Я о войне рассказами напичкан,
Из уст чужих узнал о ней сполна,
А сам я помню
Лишь одну страничку...