Не смейтесь, если в поле по весне
Я поцелую горсть земли родимой.
Поверьте: чуждо слабодушье мне,
Душа умеет быть неколебимой.

Над могилами ветки –
Зеленей под росой.
Спят в земле мои предки
С небесславной слезой...

На крутом берегу то ли Волги-реки,
Где ясна поднебесная ширь,
Там убитый лежит с тяжкой раной в груди,
Там убитый лежит богатырь.

Тогда нам было не до игр.
Отцы – на подступах к Берлину.
А за селом, врастая в глину,
Ещё торчал подбитый «тигр».

Живые славят походы в веках…
И мерзлый хлеб, и товарный вагон –
Романтикой будет все, а пока
Шестые сутки идет эшелон.

В тихом сквере, возле школы новой,
Он стоит – бессмертный рядовой.
Стройный и по-воински суровый.
С непокрытой русой головой…

Гигантский плуг войны с натугой
Корежил степь. Шел год второй.
Рванулся летом немец к югу,
Ударил танковой волной.

Запекшихся губ не разжать.
Проколотых глаз не открыть.
Ну как тебя на руки взять,
Как ласку тебе подарить…

Огонь войны не сжег в душе, не выжег
Ни нежных чувств, ни дорогих имен.
Как темен путь! Вот орудийных вспышек
Мгновенным блеском озарился он.

Забудет город про свои лишенья,
Оправятся разбитые дома.
Вот этот мост был некогда мишенью,
Над площадью господствовала тьма.

Сгустился за окнами сумрак густой,
Январские ночи – глухие-глухие…
Поочерёдно одна у другой
Ночуют Настя и Евдокия.

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
Стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли,
Повзрослели они до поры

На краю заброшенной деревни
Дуб стоит. Огромный старый дуб.
Я приду к нему зарёй вечерней
И к стволу щекою припаду.

Он произошел давным-давно
И остался навсегда со мною.
Испытать не каждому дано
Долгое везение такое.