Гроза сгущается над миром.
Уже вдали грохочет гром.
И плачет женщина о милом,
Который не вернётся в дом.

Я родился в деревне,
В крестьянском роду,
Под городом древним
В двадцать первом году.

Снова со смертью мы в споре.
Сотни ракет, словно зори,
Брызжут из тьмы.
Трубки дымятся и тлеют…

Волей всевышней царица-пехота
В высшие сферы занесена.
Месит суглинок уставшая рота…
А впереди – всё война да война.

Нет праздничной окраски у войны –
Ее глаза огнем опалены,
Ее поля свинцом напоены,
От крови реки все ее – красны.

Я до войны не знал, что я еврей…
……………………………………
В святом своем неведенье велик,
Я русским был в окопе неказистом –

Котельнич, Оричи, Стрижи
И вот Чухломинский разъезд*.
Здесь, как слезу ни сторожи,
Она глаза мои разъест.

В блокадных днях мы так и не узнали:
Меж юностью и детством где черта?
Нам в сорок третьем выдали медали,
И только в сорок пятом – паспорта.

Мёрзлая озимь лежит за траншеями.
Свищет над степью картечь.
Воины, воины с тонкими шеями,
Как же вам жизни сберечь?

Как весело, как высоко
Играет солнце в небе!
Не надо ехать далеко –
Заботиться о хлебе.

Апрель! Быстрей в леса соседние!
Там стынь и ландыши в росе.
Как на базар, девятилетние
Мы выбегали на шоссе.

Враг идет. Прощай, родная!
Будь жива-здорова.
Мне ль томиться, оставаясь
Под родимым кровом?

Опять, свою долю кляня,
На малые сетуешь беды…
Ты в жизни
Счастливей меня,
Родившийся после Победы.

На фотографии в газете
Нечётко изображены
Бойцы, ещё почти что дети,
Герои мировой войны.