По тротуару идет слепой,
а кругом деревья в цвету.
Рукой ощущает он
форму резных ветвей.

Что несёт война, я знаю!
Потому-то в эту ночь
я природу заклинаю –
людям всей земли
помочь.

Покуда жива моя бренная плоть,
Мои меня гложут долги.
Нас нынче заставили камень колоть
Для новой дороги враги.

Не в благодатной тишине,
Не в блеске праздничном парада –
Являться стала муза мне
Под грохот пушек Сталинграда.

Донбасс. Летели груды листьев,
Ложась под ноги отрешенно.
В желтопылающем монисте
Обходит осень эшелоны.

В семнадцатый июнь – в моем запеве лета –
С ума сошла жарынь, рехнулась белоночь.
Я плакал, правя меч, кляня удел поэта,
Но небо и земля горели: «Слезы прочь!»

Тёплый дождь – июльская услада.
Облако. Порыв. Голубизна.
В глубине запущенного сада
Песенка щемящая слышна.

Надо мною –
блокадное небо.
Мне одиннадцать стукнуло лет.

Это мы – отец и мама,
Это мы – сестра и брат,
Едем долго
И упрямо
В разбомблённый Сталинград.

Мы родились в один из дней войны –
Нечаянно, не вовремя, некстати:
Как бы полка единого сыны,
В его одном-едином медсанбате.

Берлин. Весна. Развалины. Ограды.
На площадях сражения раскат.
На перекрестках улиц баррикады,
И в тупиках орудия стоят.

«На позиции девушка
Провожала бойца»*, –
Пел отец.
Мне тогда было только три года.

Обелиск невысок. Небогат.
Две дороги крест-накрест лежат.
Не слышны ни гармонь, ни слова.
Скорбный ряд начинается с А.

Пришла пора со злым врагом
Сразиться нам лицом к лицу,
И в этой битве показать
Всю доблесть надо храбрецу.

Славный сорок пятый
Ярче всяких книг
В памяти солдата
Нынче вновь возник…